Дом теней - Страница 51

Нет, она не выпустит это чувство на волю. Она ненавидела боль — жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на страдания. Ей больше по душе беспамятство. Полное забвение. И покой.

Рэйчел-Энн свернула на шумную улицу, ведущую к La Casa. Если ей хочется мира и покоя, то La Casa de Sombras — последнее место, где их можно найти.

А существует ли на земле то место, о котором я столько мечтаю, куда стремится моя душа, подумала Рэйчел-Энн.

Нет, такого места не было.

Глава четырнадцатая

Захария Редемпшен Колтрейн чувствовал себя последним негодяем. Он знал, что не отличается излишним благородством, но никогда не жаловался на судьбу и не жалел себя. В юности он часто бунтовал, в основном, против своих близких, но сейчас, познакомившись с родственниками Джилли, пришел к выводу, что предпочел бы иметь дело со своей давно исчезнувшей семьей, чем с той, с которой делил сейчас кров. К тому же, как выяснилось, его семья не исчезла окончательно. Он до сих пор не мог опомниться после того, как узнал правду о Рэйчел-Энн.

У него была сестра. Он не знал, радоваться ему или огорчаться. Это открытие перечеркивало все его планы. Хуже того, он только что убедился, что Джилли Мейер каким-то чудом удалось затронуть его душу.

Колтрейн решил уехать. Он принял это решение поздним вечером. К нему никак не шел сон, тогда-то он и спустился вниз и обнаружил заброшенную гостиную. Все было готово к окончательному падению Джексона Мейера. Департамент юстиции провел расследование и готовился предъявить обвинение. Таким образом, Колтрейну не было никакого смысла и дальше оставаться в La Casa de Sombras. Ничто не могло вернуть его мать к жизни. Он вообще сомневался, что когда-нибудь узнает правду о ее смерти. Наверное, пришло время заняться устройством собственной жизни.

В сущности, все складывалось очень просто. Он не мог соблазнить Рэйчел-Энн, а Джилли не представляла особой ценности в общей схеме событий. Значит, пришло время Колтрейну удалиться со сцены и из жизни этих двух женщин.

На его месте так поступил бы каждый порядочный человек. К сожалению, Колтрейн никогда не считал себя порядочным, иногда он даже сомневался, что относился к человеческому роду. Он был законченным негодяем и никогда не отказался бы от мести, даже ради спокойствия своей хрупкой сестры. Поговаривали, что отец с дочерью очень привязаны друг к другу. Случись с Мейером беда, Рэйчел-Энн будет горевать.

Колтрейн не хотел портить жизнь своим близким. Джилли он тоже не хотел причинить вреда, хотя сам толком не знал, почему. Наверное, в нем еще осталось немного порядочности. Если это правда, то нужно быстро от нее избавиться, искоренить окончательно. Джексон Дин Мейер был махинатором от Бога. С такими, как он, нельзя играть по правилам. Колтрейн не собирался проигрывать, поэтому он решил подавить в себе любое проявление порядочности, благородства и других ненужных добродетелей.

Он должен был уничтожить Мейера во что бы то ни стало. Если этим он причинит боль Джилли и Рэйчел-Энн, значит, им просто не повезло. Никакие угрызения совести не заставят его уйти с избранного пути.

Ему удалось починить душ в своей ванной комнате, и в восемь часов он спустился вниз, чистый и свежевыбритый. Он справедливо предположил, что Джилли не появится до тех пор, пока в этом не будет срочной необходимости. Будь на то ее воля, она бы скрывалась от Колтрейна до конца своих дней. Однако это было не в ее власти. Он помнил выражение ее лица, когда она сидела на полу, растрепанная и напуганная. Ему очень хотелось подняться к ней в комнату и завершить начатое. Она, несомненно, заперла на ключ дверь в свою спальню. И не только заперла, но и забаррикадировала.

И все же он не сомневался, что если будет нужно, то он выломает дверь и завершит дело. Она не сможет до конца жизни скрываться от своих чувств, от того, что ее пугало. Ничего у нее не выйдет. Вовсе не Колтрейн ее напугал, а собственная реакция — чувственная, необузданная, совершенно неожиданная.

Он не думал, что дела зайдут так далеко. Когда Джилли уселась на него верхом, было ясно, что никаких серьезных намерений у нее не было, но он-то не шутил. Он всего лишь хотел немного ее подразнить, возбудить, но не переходить рамки дозволенного. Но потом все стремительно завертелось, закружилось и вышло из-под контроля, и он не мог остановиться. Не мог и не хотел.

Колтрейн стоял в темной кухне и мрачно улыбался. Он думал о том, что тоже должен кое-чему научиться. Нельзя недооценивать Джилли Мейер и тот эффект, какой производит на него эта женщина.

Он допивал уже вторую чашку кофе, когда в кухню впорхнула Рэйчел-Энн. Впервые он видел ее столь оживленной. Заметив Колтрейна, она замерла на пороге. Он подозревал, что если бы она знала о его присутствии, то прошла бы мимо кухни.

— Есть кофе, — сказал он.

— Я уже выпила две чашки, — ответила она, не двигаясь с места.

— Выпей еще одну.

— Я потом очень нервничаю.

Прямо в точку, подумал он. Рэйчел-Энн выглядела, как клубок нервов.

— Тогда не пей, — он пожал плечами.

Он впервые оказался наедине с сестрой. И чувствовал себя очень неуютно.

— Нервы тоже иногда помогают, — сказала Рэйчел-Энн, вошла в кухню и налила себе кофе. Потом села напротив Колтрейна и насыпала в чашку целую гору сахара. Он с удивлением наблюдал за тем, как она готовит себе приторное густое месиво. — Я и так хотела с тобой поговорить.

— Давай поговорим, — согласился он, удобно расположился на стуле и замер в ожидании.

— Что ты сделал с моей сестрой?